| НЛО и Пушкин. Вы зашли сюда, чтобы узнать о них больше? Как раз вовремя. Кажется это два несовместимых явления, и всё же они встретились в пространстве и времени. Моя поэма, это короткий пересказ книг, которые я, пока безуспешно, пытаюсь донести до людей. Кому-то книги мои помогут удержаться от необдуманных поступков, может кому-то станет легче жить, зная о наших небесных покровителях, а кто-то поймёт, что хватит разрушать мир вокруг себя, пора спасать Землю от Хаоса. |  |
| Начало | 2 часть | Пра... дед | Моя проза | Мои стихи | Сашка | ОКА | Почта | Гостевая книга |
 
|
КАРПЕКИНА Риолетта
П У Ш К И Н и В Н У Ч К А... 1 часть. ( 2 часть ) И хоть шаталась девочка, но ручки Тянула к Домне. Та легла под образа. И умирала. Лоб накрыли тучки. Но распахнула к Релечке глаза. И Пушкин видел, как любила внучку, Та дочь его, что для людей жила. Домна давно уж внученьку ждала, Чтоб передать ей добрые дела. Дел тех не счесть, а Реля приняла. - «Теперь, внучонка, ты держись И праведницы ты продолжишь жизнь». -«Жаль, - думал он, похоронивши дочь, - Что Домнушка не знала материнства И странно, умерла под утро, а не в ночь. Но чем бы Реле мне помочь? Едино, Пусть будет в ней всё Домнино не зримо. Ведь рано ей пока всё понимать. Пускай растёт, стремится к доброте. Как жаль, что Юля - вражина ей мать. Но не позволю застить Реле свет. Блеснёт талантом – я не сомневаюсь. И дал пред прахом Домны я обет, Что Релюшка увидит и рассвет. А до того момента Реле стоит Движением и любовью наполняться. Поездить по стране. И дед устроит – Пусть ездит. Нечего людей бояться. К тому же – он пошлёт ей те знакомства, Те, что возвысят внученьку, родную. В поездках же узнает про потомство. Уж так любил он внучку дорогую, Решился Реле первым рассказать, Кого лишила жизни её мать… Но как всё донести кудрявой внучке? Поэта выручила Юлька – Жучка. В дороге из Сибири расхвалилась, (Наверно Релю тем смутить желала?) Что помоложе, так ловка бывала, Живых детей бесстрастно убивала. Вот тут и появился Реле наш Поэт, В дорожного бродягу обрядился. Играл он старика, шестидесяти лет. И образ этот славно получился, И цели он поставленной добился. Внучонку словно мать скрутила, Как из ушата холодом хватила, Уж Реле не хотелось жить. Пришлось отцу тут силу применить Релю поднять, и к деду посадить, А дальше он беседы их не слышал. Уж равнодушием он к дочери дышал. Кто ногу спас ему, о том не вспоминал. И при беременной жене телёнком стал. Пропал будто отец, но дед-то есть Он внучке предложил с ним кушать, Затем его слова заветные послушать, А слов тех было и не перечесть. И сказки ей читал, конечно, Пушкина. Девчонка слушала, раскрыв глаза. Всё слушала. И слушала. И слушала. Ресницами трясла, как стрекоза. Ей деда сказки по душе пришлись. Восприняла, как жизни бытиё. Ну, дед или не дед он, в самом деле? Не видел никого, кроме неё. Ни Юльки – уложил беременную спать. А Геру отослал гулять в купе другое. Олегу рохле посидеть бы с ними, Но занят был делами он иными И Реля для него – не самое родное. Поэту Реля – будто лучик солнца. Читал ей сказки, слёзы вытирал. Но Космос уж грозил ему в оконце: - Уж время вышло – ты забыл? И выпросил ещё часок Поэт, до ночи, Спать уложить, и книгу ей отдать. - Вы видите, родители-то сволочи, Особенно её родная мать. Спать уложил и книгу в подголовье: - Попробуй, внучка, завтра же читать. Должна ты буковки была узнать. Всё остальное просто, как присловье. И даром сим он Релю наградил Она на утро сказки уж читала. Запомнить буквы ей хватило сил Ну, а слова сама уж подбирала. - «Но где, после войны, семейке жить? Направить их в Литву – там сытно. Литовцы как поляки, может быть Носы воротят. Но они не биты. А Вильнюс мал, но он столица Не очень разорен. Приветней лица. Олег там сможет ладить, а жена его? Внушить ей разве - лучше там всего?» Внушил, протесты жёнки приглушил. Там Юля родила и в гневе как в горячке: - Девчонку не хочу – её надо убить! Не подходи, Реля, не тронь болячки. Отец ведь сына ждёт – его будет любить. И я рожу его, но пусть умрёт соплячка. Вначале Релю оторопь сразила, Но всё же к новорожденной идёт, Она сестрёнке рада милой. А матери такую речь ведёт: - - Вам никогда братишку не родить. А эту девочку я стану любить. Кормить её, купать, бельё стирать. И папа не поймёт такую мать, Которая детей хочет губить. Юля опомнилась – прошла горячка: - Ну, коль такая ты у нас добрячка, Возись с малышкой – я не против, И кашу станешь класть в её роток. А в свой поменьше – голодай! Свою еду сестрёнке отдавай Так Юля говорила, не при муже. Пришёл отец – сменилось настроение: - Гера, неси нам с папкой ужин, И Валю, Реля, подавай, пора кормления. Откуда взялось молоко у роженицы, Но только накормила та малышку. У Рели затряслись ресницы – Мать напугала её слишком. Кормила, правда, дочь она недолго, С трёх месяцев варила Реля кашки. Своим считала она долгом, Жизнь сохранить этой бедняжке. А мать опять вдруг стала округляться, Решила всё же братца им родить? А Реля, тайно, сильно сомневаться, Что и ему полегче станет жить. К тому знала, что родит девчонку И отстранится снова, как от Вали? А Реля уж устала пестовать сестрёнку. С другой малышкой справится едва ли. К тому же, в школу ей хотелось – Мать не отпустит – плачь или кричи. На языке вопросики вертелись: - «Детей рожаете иль кирпичи?» Кирпич в сторонку можно бросить И он лежит и не кричит, молчит. Дитё кричит – еды, ухода просит. К тому ж и в Вильнюсе голодно. Зимой одежды мало – холодно. Зиму и весну переживши смутно, Семья стремиться жить на хутор. Там, средь лесов, привольно Реле, И даже капризуле старшей Гере. Литовские соседи – брат с сестрой Ведут их в тёмный лес густой, Привычно ищут светлые места, Растёт где земляника чаровница. Те ягодки - такая вкуснота! Вначале дети ели и смеялись, Увидев друг у друга лица. Потом корзинки заполняли Те ягоды несёт родня на рынок Всё в тот же Вильнюс относили И деньги им за ягоды давали. За деньги можно купить хлеба, И молока, сметаны, масла, крупы. Реля не раз благодарила небо, - «Как хорошо, не голодно на хуторе». Пошла к соседям – живут в землянке Два старика – им в лес-то не зайти. И не согнуться – ягод не найти, Но скучно им без земляники, Особенно скучали без черники, Та вроде улучшает зрение. И из неё вкусно варение. Что делать? Жалко стариков, Им витамины тоже надо. И Реля делит ягодку свою; - - Берите, от души я вам даю. И сало получает, как награду. Мать отлупить за то хотела. Делиться ягодой? Но видит сало. И мысль неожиданно созрела: - Ты умница, что ягод им давала. Носи им чаще – у них корова есть И, кажется, коза – там молоко, Сметана, творог – добра не счесть. Ты, Реля, видишь очень далеко. Ходи к ним, помогай по дому. Козу я видела, пасла ты, на лужку. Что ж молока не принесла? Сама-то выпила хоть кружку? - Ой, мама, будто бы за это Я помогаю бедным старикам. - Ты, дочь, у нас с приветом! Брать плату за труды не срам. Ты терпишь стариков, убогих. Я бы не стерпела их, признаться. Полы им моешь, чистоту наводишь. Чего ж продукты брать бояться? Реля нахмурилась, хотела спорить Но к счастью старики давали много. И им, в лесу, удобней стало жить На рынок мать забыла дорогу. Но в бытиё врывались и потёмки, Беременная мать и может быть, Рождение второй сестрёнки, Дорогу в школу Реле перекрыть. И перекрыла – повторился трюк: - Не подходи, ребёнок пусть умрёт! И не кричи! Будь маме другом, Пойдёшь ты в школу, в этот год. Реля плакала – хотелось в школу, Но и малышку не оставишь умирать. Хотелось мать сверлить укором, Сказать: - «Ну что же вы за мать! Волчица – всё детей бы убивать!» И Пушкин видел те мученья, Был одного же с Релей мнения. Но как бы внученьку развеселить? Ей нелегко с такой мамашей жить. Но явиться, как в поезде, не смел, Ему всего один лишь раз положено. Зато во снах являться он умел, На это ему «вето» не наложено. И, в снах, летал он, как на карусели. И много раз ей слёзы утирал. И приучил к себе легко он Релю. Живым был для неё – он ликовал. А Реля вовсе и не удивлялась, Что дед во сне к ней прилетал. Она его ни капли не боялась. Он понимал её, и много знал. Рассказывал ей про миры иные, Девчонка будто там бывала. Про слёзы и словечки злые – Всё Реля с дедом забывала. Когда он сказывал ей о мирах, В груди захватывало: - Ах! А как про то узнают люди? Дед отвечал: - Всё это будет, Когда ты взрослой станешь, На радость деду сына родишь. Что испугалась ты, как мышь? - Я доживу до дней тех, что ли? От мамы оторвусь, на волю? И стану делать, что хочу? А, может, я и к звёздам полечу? Про сына, деда, я спрошу заранее. (Мне, кажется, до дней тех не дожить.) Но, что б рожать, ведь надо и любить. А если я влюблюсь в плохого парня? - Ты права, милая, но дед на страже. И ты к любви заранее настройся, Моя внучонка. Ничего нет гаже Разочарования в любви. Не бойся. Любить ты будешь и родишь любя. Но если где-то предадут тебя, Ты выйдешь из борьбы и победишь. Но что ты так испуганно глядишь? - Ой, деда, надоело жить в лесу. Хотя мне жалко стариков литовцев, Но к людям хочется и к солнцу. - Уж к людям скоро я тебя снесу, Верней отправлю. В школу ты пойдёшь И многих ты внимание найдёшь. Но ты права – и лес тебе не дом, И скоро из Литвы уедет вся семья. Клянусь, побеспокоюсь я о том. Украйну выбрал вам для жизни я. - Украйна? Мама с папой жили там И очень хвалят, как страну родную. - Я, милая, тебя чуток разочарую, Фашисты в ней устроили бедлам. Но выползает из руин Украина. И если Релечка туда поедет, Узнает много нового и тайну. - Ой, деда, я уж в мыслях еду! - Не спеши! Закончи первый класс В Литве. Потом отправлю всех я вас В Украину. Там трудиться станешь. Ещё слегка, малышка, и устанешь. Но постижение нового, секретов, Узнаешь много – и обычно летом. - Летом? А осенью? Весной? Зимой? - Куда спешишь ты, непоседа? - Но жизнь идёт всегда. Бог мой! А мир большой и мне неведом! - Узнаешь много. Клянусь я Небом! Поездишь по Союзу – он велик. Хоть не всегда поешь ты вволю хлеба, Увидишь и поймёшь – он многолик. - Ой, деда, от тоски Релю спасаешь И в школу ты, и в мир всегда ведёшь. Но ты так много, кажется мне, знаешь Себе-то, что ж местечка не найдёшь? - Мне место там, где ты живёшь, Моя родная! - Так ты мой дед, родной? А мне казалось Пушкин. Его люблю За сказки я. – А то бы дед к тебе чужой Так приставал. Люблю, голублю, Твои стараюсь смягчить беды. И всё мечтал, чтоб ты меня раскрыла… - Так Пушкин ты и дед? Права была я? - Желаю так легко тебе держать победы, Как Пушкина и деда победила. И улетаю. Вернувшись, расскажу тебе я много! Как вызволила ты меня из Ада! И что ты жизни всей моей награда, Ведь многие ждут от тебя подмоги… Но после передумал наш Поэт, Сказать, что Пушкин он боялся. Умна девчонка, но ведь рано, Припомнил, что восьми нет лет И потому хоть в сны являлся, На Пушкина наложил «вето». Сопровождал Релю везде, Она к реке Вилейке – моется И он летит к струящейся воде. Не утонула б – беспокоится. Гера задумает вредить Реле, Подлянке раскачает он качели. Злючка летит с них прямо в речку, А вылезает оттуда - ну овечка: - «Мама, облей меня из лейки, Илу наелась я в гадкой Вилейке». После Поэт с Релей шагал в школу. В пути она читала сказки литовцам. И хоть холодно было в лесу, в ту пору, Детям сказки казались ярким солнцем. Гера думала: - «Жаль, не убила её летом. Кто бы догадался? Тонут в реке нечаянно». На мысли поганки болотной Поэт злился, И защищал любимую внучку отчаянно. При плохих мыслях Гера спотыкалась Или падала – ушибалась до крика. На что его сказочница удивлялась. - Что случилось? Не можешь идти тихо? Учителя любили Релю без помощи деда. Давно заметили смышленую девчонку. Это была первая Рели, в школе, победа. Его Свирелька училась хорошо и звонко. Что, разумеется, сильнее бесило Геру. Уж какие прозвища она придумывала Но никто не брал её злость на веру. А Реля всё новые сказки выдумывала. Сказочницей росла любимая внучка, На фоне голода и восстановления страны. А Гера снимала узоры с матери – Жучки. Позорищам ведьмы эти были верны. Весной зашевелились в Литве бандиты Убивали русских: - «Мы вас не звали». И если бы не Реля – все были б убиты. Без девочки Свирели спаслись едва ли. Разумеется, и дед внученьке помог, Поил, чтоб ближайшие банды пьяны были. Отвлекал их мысли от родных, как мог. И они на время о Реле и семье забыли. И вывез семью литовец рано утром. Человек тот любил русских из-за Рели. Он видел, что её мышление не узко. Его детям читала сказки Свирель. Жалел, что сказочница не прижилась В Литве. Много слёз его детьми пролито. И хоть сердце Томаса от страха сжималось Он помог убежать семье от бандитов. Знал, едут в голодную Украину, Но сказочница там не пропадёт. Ездит Реля пока по окраинам, А вырастет, в сердце Союза попадёт. Томас волшебно в жизни смыслил. Пушкин ему то, во сне, подсказал. Вот с такою, хорошей мыслью Он вёз всех в Вильнюс, на вокзал. Провели семью и с работы Олега, Беспокоились, все любили трудягу. Вёз мужик на себе большую телегу. А жена только пилит беднягу. Потому дали денег Олегу много, Чтоб ему перед женой не гнуться. И зарплаты ждать придётся долго, Пока на новом месте приживутся. Украина была сильно разбита, Но вставала из руин, незримо. В ней зерно звалось «жито». А народы были сплочёны, едины. И что делить после общей беды? Украинец, русский, казах воевали. И грузины, татары вливались в ряды. Без единства спаслись бы едва ли. А теперь, окрылённый Победой, Союз народов залечивал раны. Разруха была всеобщей бедой, Восстанавливались малые страны, На глазах и, как пишут, вдалеке. Реля была дружбе народов рада. Дружба узбека и грузина – награда. Грек, армянин строят мост на реке. Вот где Пушкин испугался - рада? Ей чужие люди, как кисть винограда. ( Которого Реля ещё не вкушала.) Разумеется, дружить народам надо. Но она уже в сны свои деда не звала. Что ж, он явится без разрешения, Напомнит внучке, что дед ей и Пушкин. Ждал он её решения – это не игрушки. Украина, Победа – забыла деда? Но Реля у деда повисла на шее: - Как я рада, что ты прилетел. Скажи мне, что ты Пушкин скорее. Или скрыть ты, родной мой, хотел? - Вот уж и скрыть – не надейся на это. Пушкин я. Меня тревожат твои сны, Кои волнуют Релю в украинское лето. Я не ошибся? Пугают тебя они? - Ты б тоже испугался, Пушкин! Или я должна звать на «Вы» вас? Оставь другим ты эти «Выкушки». Зови на ты. Раскрыла деда враз. Скажи-ка деду, что тревожит? - Ой, деда, семь ночей подряд, Мне снится сон – один и тот же: Бредут верблюды по песку и в ряд И люди едут все на них не русские И не по русски говорят. Но я отлично понимаю их речь, Сама я еду на верблюде тоже. Хочу людей предостеречь, Но от чего? Быть настороже? - Ты сон не досмотрела до конца, То жизнь твоя. Была индийской девой. Богатого имела там отца – купца. И как сейчас была девицей смелой. Отец тебя в поездки брал, в караван Ты вроде талисмана там бывала. Такой тебе природой дан талант. Хочу, чтоб ты о нём не забывала. - Но налетели воры на купцов, Людей побили всех, а на девицу Накинулись. – Ой-ой, и подлецов Ты видела, родная, в лица? - Видала и боролась с ними я, В момент я обернулась в львицу. Но коль погибла вся моя семья, Пришлось и мне в песок зарыться. - Погибли все и юная девица За жизнь сражалась как тигрица! Их прах печальный погребла пустыня? - Да, дед, лежит там прах мой и поныне! - Прости ты деда, над тобою не смеюсь. А кажется премного удивляясь. Каких людей рождает Русь. Чьим сыном с радостью и я являюсь. - Но, дед, ты растолкуешь Реле сон? - Конечно, внучка. Не однажды мы живём На сей земле. Разит нас жизни гром. И рано происходит то с людьми иными. Но так как жизнь свою не дожили они, Другая жизнь даётся в наши дни… - Я знаю, рано ты погиб когда-то, И было то цыганки злое мщение. Но человек ты мыслями богатый Родится в этой жизни, нет умения? - Я не ценил жизнь, не пугайся. – «Ах!» - Теперь витаю в Космосе и рад, Что нам дано встречаться хоть во снах. - Ой, деда, а сажать со мною виноград Кто будет? - Я найду тебе другого деда Тот дед в войне сражался до Победы. Тебе с ним станет весело сады сажать, Хоть раздражать ты будешь этим мать. Ну, а теперь я должен улетать. Тебе ведь просыпаться скоро. В других снах станем разбирать, Что снится Реле в снах суровых. - Да не боюсь я, деда, этих снов Пускай война и молния мне снится, Но ты другой послушать будь готов, Где и тебе придётся удивиться. Чудный сон внучки поразил Поэта. В её летах знать жизни прежние? Спросил у Энлотян про диво это. Космиты посмеялись нежно: - Знаешь, о её реинкарнациях? Но сам живал в других ты нациях. К нам попал – о том сказывали. Возили в иные века – показывали. А внучка твоя – мала и уязвима, И знать о том ей вроде бы нельзя. Но надо выжить девочке – рябине, Коль мы ей тоже братья и друзья. Чтоб жила, пусть ведает о прежних Мгновениях, где рано погибала. Конечно, мы по нервам Реле режем, Но закаляться, видишь сам ты, стала.....>>Продолжение на ПРОЗА.РУ вы найдёте другие мои произведения: |
